Голосование закрыто, снимаем маски =)
Это уже мой третий конкурс на САС, порадовавший хорошими отзывами, а главное - пониманием написанного.
Моей работой были 2 фика:
Kiss the rain,
что вряд ли было на меня похоже и смахивало на ранние фики типа "Кленового сиропа", и на удивление фик получился =)
Бетила его Amber, и низкий поклон ей за переваривание фактически соплей.
читать фикВлюблённые придумывают себе друг друга.
Любящие — познают.
(А.Коряковцев)
Она так вымокла под этим весенним дождем… Вода попадала за шиворот, и Гермиона ежилась, втягивая голову в плечи. Она пыталась укрыться под папкой с бумагами, напряженно водила палочкой, отталкивая от себя влагу, но назойливый дождь игнорировал ее волшебство. Природа – сама суть магии, что ей сделает одна волшебница? Назойливое солнце не хотело прятаться за мрачными тучами и преследовало девушку на всем ее пути. Гермиона спешила, громко шлепала по вмиг набежавшим лужам и, внезапно остановившись посреди улицы, громко засмеялась. Промокшая до нитки, продрогшая до костей – она стояла на бульваре и смеялась до слез. Смех перерос в истерику, и уже икая и плача, она двинулась с места, повинуясь движению оживленной толпы, которая столкнула, сдвинула, подмяла девушку под себя, подчинила своим правилам.
Дождь смыл и эти слезы…
- Что ты хочешь услышать от меня?
- Может быть правду?
- Тебе она не понравится…
Какими они были раньше? Абсолютно разными и, до скрежета зубов, одинаковыми. Словно пара синхронистов, брали они газеты по утрам, наливали кофе и одинаково прихлебывали горячий напиток, морщились, обжигая язык, листали страницы, не поднимая глаз. Расходились после завтрака, привычно чмокнув друг друга в щеку и одергивая идентичные черные мантии. Встречались в коридорах школы, напряженно кивали – субординация, коллеги и не более, никаких личных отношений в пределах работы. Она заходила в их дом на пять минут раньше, он, словно топтался на пороге каждый вечер и шел вслед лишь, когда она снимет пальто и скинет обувь. Привычно хмурился, заметив, сколько грязи она занесла в дом, и оставлял на их общем пороге такое же количество отпечатков подошвы. Вместе нальют чай, возьмут вечерние выпуски газет и под тихое потрескивание дров в камине погрузятся в чтение.
- Мне кажется, нам стоит пожениться.
- Что ж, это взвешенное решение?
- Думаю, да.
Свадебный альбом валялся под толстым томом «Ядовитые зелья». Она не открывала его – не могла смотреть на эти радостные лица друзей и напряженное, хмурое лицо ее жениха, как на ее последнем экзамене. Тогда он был с ней груб. Сейчас он предпочитал молчать. Никто не принял ее выбор кроме Гарри и Джинни, даже родители с неохотой вручали молодоженам традиционные подарки. С кислой миной размазывала она торт по его лицу, с угрюмым лицом поднимал он ее на руки, чтобы перенести через порог теперь уже их общего дома.
- Мне кажется, что ты охладел…
- Температура тела по-прежнему в норме. Умирать пока не собираюсь…
Иногда она его ненавидела. Ненавидела его волосы, нос, глаза, горделивую осанку, ненавидела его изящные пальцы рук и все эти черные сюртуки. Ненавидела его высокомерие и язвительность. Она была готова схватить палочку и… И уходила в комнату, унять дрожь в коленках, не дать эмоциям прорвать грань безумия. Она ложилась поверх идеально разглаженного покрывала и долго смотрела в потолок. Он никогда не мешал ей. Засиживался допоздна у камина, ненавидимыми ею пальцами переворачивая страницу за страницей их свадебного фотоальбома.
- Я люблю тебя…
- Что ж, твое право.
Когда пламя свечи начинало трепетать от ее легкого дыхания и резко, словно внезапно прерванный аккорд, гасла, он открывал дверь в их спальню и садился поверх того же покрывала. Прислонялся к ее плечу и долго перебирал ее волосы, теребил вьющиеся локоны со щемящей сердце нежностью. Она тихо, боясь помешать этой ласке, лежала, прикрыв глаза. Спустя время, когда тишина в комнате станет осязаемой и от того невыносимой, он накроет ее тело своим, сам прося защиты и тепла – согреть их замерзшие за этот день души.
- У нас будет ребенок…
Не знала, как воспримет эту новость, переживала и нервничала, скрывала и боялась. От него не утаишь. Он не верил, придумывал причины, ошибался и пугался своих открытий. Месяц в напряжении, пока она не решилась… Легкое прикосновение пальцев, недоуменный взгляд, неверие, растерянность…и по-детски счастливая улыбка…
- А ты будешь его любить?..
Словно дождь легкими поцелуями он покрывал ее лицо. Собирал потрескавшимися губами соленые капли, обернув тяжелым покрывалом плаща свою маленькую семью. Шептал что-то о счастье, о будущем… Она смеялась и ближе прижималась к нему… к своему Северусу…
А второй - фик "Игра", комментировать который я не буду. Это мое первое подобное сумасшествие, и почему-то захотелось придумать свою версию "Девятнадцать лет спустя..."
читать фикПросыпаться было тяжело, но и ворочаться на раскаленной постели стало невыносимо. Облизав пересохшие потрескавшиеся губы, я повернулась на левый бок и подняла голову в попытке встать с кровати. Ничего не получилось, тело, кажется, отяжелело за ночь. Поморщившись от подступов тошноты, открыла глаза – господи, темно-то как. Какой странный запах – вялой травы и…чего-то отдаленно знакомого. Где я? Сколько времени?
- Полночь, мисс Грейнджер, - голос знакомый, но я не должна его слышать.
Голова готова разорваться на куски, стискиваю виски горячими руками, пытаясь удержать остатки разума.
- П…п…проф… - слова не даются вовсе.
- Да, мисс Грейнджер, у вас тяжелая травма головы, последствия еще будут вас мучить, но в целом вы здоровы.
Выдыхаю сквозь стиснутые от боли зубы – последствия?
- Небольшие головокружения, головные боли, возможны галлюцинации – это все можно излечить со временем, главное – никаких стрессов, мисс Грейнджер.
Никаких стрессов… Темнота – для меня уже стресс.
- Ваша палочка – на тумбочке, мисс Грейнджер, надеюсь, вы еще помните простейшие заклинания?
Не отрывая правой руки от головы, левой пытаюсь нащупать злосчастную палочку.
- Люмос, - рваные нотки в голосе не мешают палочке замерцать слабым огоньком.
Профессор, словно избегая прямого света, перемещается в другой угол комнаты и уже оттуда продолжает:
- Вы в мобильном больничном крыле Хогвартса, обустроенном в подземельях. Из-за нехватки мест вас поместили в кабинет зельеварения, вчера ваше состояние перестало вызывать беспокойство, поэтому колдомедик появится только к утру.
- Сколько я здесь? – хочется спросить что-то еще, но голос обрывается и переходит на шепот, неразличимый уху профессора.
- Шесть дней, с вами в кабинете лежат еще два человека, тоже студенты, поэтому прекратите так отчаянно махать палочкой.
Отчаянное помахивание вызывает дрожь в руках, но я все же опускаю палочку.
- Профессор, а почему вы здесь?
- Отвечаю за это крыло, - равнодушно бормочет профессор и добавляет, - вам необходимо выспаться. Завтра придет колдомедик, и все остальное вы сможете узнать у него.
Я не спорю, глаза сами закрываются.
***
Второе пробуждение оказалось не таким болезненным, но жажда мучает меня. Я словно рыба, выброшенная на берег, хватаю воздух ртом, пока к моим губам не подносят стакан с водой.
С трудом открываю глаза – все плывет разноцветными кругами, среди которых я узнаю мадам Помфри.
- А где профессор? – шепчу.
Она вопросительно смотрит на меня, потом, словно опомнившись, пожимает плечами.
Вышел, наверное, он дежурил всю ночь и, безусловно, устал.
- Сколько пальцев ты видишь, Гермиона? – обращается ко мне колдомедик, размахивая перед глазами руками.
Сосредоточившись, понимаю, что рука только одна, а пальцев два.
- Два, - шепчу.
Мадам Помфри удовлетворенно кивает.
- Встать можешь? Ты пролежала слишком долго, так что слабость в ногах – это нормально.
У меня слабость не только в ногах, а во всем теле, но встать я хочу, поэтому с благодарностью опираюсь на предложенную руку. Вместе мы поднимаемся с кровати – вроде бы стою, вроде бы жива. Чувство облегчения переполняет меня, и я начинаю улыбаться.
- Хорошо, Гермиона, ты молодец, - хвалит меня мадам Помфри, и я будто слышу довольное хмыканье профессора Снейпа, но боль в голове мешает мне обернуться.
- Как там остальные?
- Они тоже идут на поправку, здоровые помогают восстанавливать Хогвартс, боюсь, что нетронутыми остались только подземелья.
С болью вспоминаю горделиво возносящиеся в небо стены древнего замка – сколько времени уйдет на его полную реставрацию?
- Что со мной произошло, мадам Помфри? Я не помню последних часов.
- Некоторая потеря памяти – вполне естественна, Гермиона. Она восстановится. В больничное крыло тебя принесли уже после битвы, когда переносили тела в Большой Зал. Третьекурсник-пуффендуец заметил, что ты дышишь. Травма была настолько тяжелой, что транспортировать тебя в Мунго не представлялось возможным, но ты, умничка, быстро восстановилась.
- А где Гарри? И Рон…
- Отдохни, Гермиона, большой поток информации вреден для тебя, - она поставила передо мной кружку с отваром и вышла из кабинета.
- Пейте, мисс Грейнджер, - тут же послышался голос профессора Снейпа. – С вашими друзьями тоже все в порядке.
Профессор не давал рассмотреть себя, делая вид, что ходит, проверяет других больных. А я так хотела заглянуть ему в глаза – убедиться, что он говорит правду. Но отвар подействовал быстро – засыпала я под шепот профессора:
- Они действительно живы, Гермиона…
***
Кто-то распахнул ширму – свет бил прямо в глаза. Настойчивый лживый свет, от которого я так тщательно скрывалась в темноте. Койка рядом со мной прогнулась, и прохладная ладонь коснулась лба.
- Как ты?
Гарри – его голос узнаю из тысячи.
Открываю глаза и вижу изможденное бледное, но улыбающееся лицо.
- Жива, - шепчу, проглатывая ком в горле.
- Ты – молодец, я уже и не верил, что выкарабкаешься.
- А где Рон? Как там Джинни?
- С ними все в порядке, они зайдут, но позже. Мадам Помфри не хочет, чтобы тебя беспокоило такое количество людей, - смеется. – Все закончено, Гермиона. Теперь наша жизнь станет тусклой, скучной – совсем без приключений.
- Значит, мы будем счастливы, - улыбаюсь ему в ответ.
Кивает и ободряюще гладит мою ладонь:
- Теперь все будет хорошо. Поешь, мы зайдем к тебе ближе к вечеру – работы продолжаются, хотим успеть к осени.
- Ох, Гарри, я так хочу вам помочь.
- Не переживай, Гермиона, лучше поправляйся. Внести свой камень в стены замка ты еще успеешь.
- Он прав, мисс Грейнджер, главное, что должно вас сейчас беспокоить – это ваше здоровье, - профессор Снейп после ухода Гарри словно возник из ниоткуда.
- Скоро я начну считать вас своей личной галлюцинацией.
- Опрометчиво, мисс Грейнджер.
- Вчера вы назвали меня Гермионой.
- Вы сами этого хотели, я лишь пытался вас успокоить.
- Профессор Снейп, успокаивающий студентку, я правда схожу с ума?
- Может быть, - профессор подходит к кровати и критичным взглядом осматривает мое лицо.
- Паршиво выгляжу?
- Краше в гроб кладут, мисс Грейнджер.
- Ох, и откуда в вас эта искренность, профессор?
Снейп разводит руками и начинает перебирать склянки на моей тумбе.
- Зря они вам корень подорожника в зелье нарезали, пустоголовые неучи. Из-за него вас постоянно мучает жажда, а после приема пищи будет мучить и желудок.
- Я думала зелье готовили вы.
- У меня не сто рук, мисс Грейнджер, я не всемогущ.
- Простите, - отвожу глаза, коря себя за наглость.
- Если вы встанете и пройдетесь по кабинету, то сможете достать для себя лучший вариант подобного зелья. И не смотрите на меня так, вам надо ходить.
С кряхтеньем поднимаюсь с кровати и мелкими шажочками, держась за все выступы, встречающиеся на моем пути пробираюсь к шкафчику с зельями.
- Я здесь одна?
- Джефферсон и Сойер выписали утром.
Профессор следует за мной, внимательно следя за каждым шагом.
- Зелье с синей этикеткой, мисс Грейнджер, возьмите его.
Дрожащей рукой тянусь к склянке, снося на своем пути остальные. Профессор недовольно фыркает, но молчит.
- А мне костыли не положены, профессор?
- Вы же не ногу сломали, а голову повредили, мисс Грейнджер, - усмехается зельевар, уступая проход.
- Мне кажется, что по мне топтался тролль.
- Отчасти вы правы, мисс Грейнджер, но по вашей голове топтался обломок стены. Что же с вами произошло – никто не знает. Как вы угодили под руины, сами не помните?
- Нет. Помню, что шла из Большого Зала и все – здесь мои воспоминания заканчиваются.
- Это нам еще предстоит выяснить, поработав с вашей памятью, возможно, еще какие-то знаковые происшествия выпали из нее. Но только после полного вашего выздоровления. Кажется, кто-то из друзей решил посетить вас, постарайтесь не перенапрягаться, мисс Грейнджер. Пока мы точно не узнаем – что с вами и как травма отразится на вашем состоянии.
- Спасибо, профессор, я попробую, - киваю ему, добираясь до кровати.
Через несколько секунд дверь открывается и в кабинет нет, не входят, а вваливаются счастливые Уизли.
- Гермиона! Как же мы рады тебя видеть!
Миссис Уизли плачет, промокая глаза носовым платком. Джинни лезет обниматься перебинтованными руками. Кажется, кто-то метнул в нее обжигающее заклинание, и она защищалась, по-детски прикрывая лицо руками – это я почему-то помню. Покрасневший Рон боится подойти ближе, закатывая глаза и переводя взгляд с сестры на мать. Я оглядываюсь на профессора, но замечаю, что его и след простыл – война закончилась, а привычки и предпочтения зельевара не изменились.
- Девочка наша, как ты тут? - причитает миссис Уизли, и я с улыбкой погружаюсь в привычную суматошность этой семьи.
***
Третий день в сознании проходит менее болезненно – Рон не отходит от моей кровати и даже пытается кормить меня с ложечки, я отпихиваю его неуклюжие руки, заляпавшие одеяло, и громко смеюсь. К моему разочарованию – профессор не приходит ни утром, ни днем, ни вечером. Лишь ближе к ночи, когда Рон чмокает меня в щеку и обещает принести много-много самых умных книг, лишь бы я не порывалась на реконструкцию замка, я замечаю промелькнувшую по кабинету черную тень.
Успокоенная близостью профессора я засыпаю.
***
- Вы вчера даже не подходили ко мне, - утренний разговор удается с трудом из-за лезущей в рот ложки с кашей.
- Ешьте молча, мисс Грейнджер, мне было необходимо проверить и других больных.
Ложка, словно согласившись со словами профессора, стукает меня по лбу, раскидав кашу.
Обиженно насупившись, я хватаю ложку и начинаю есть сама, без помощи магии. Немного повырывавшись, кусок стали успокаивается в моих руках.
- Что ж, думаю, завтра, мисс Грейнджер, вы сможете покинуть палату и вернуться к привычной жизни.
От радости я даже забываю проглотить кашу.
- Только не переусердствуйте с возвращением. Поменьше магии, побольше свежего воздуха. Никаких физических упражнений, не поднимайте ничего тяжелого и, прошу вас, повремените с романтическими приключениями.
Хихикаю от представившейся перспективы и уверяю профессора, что ничего подобного у меня и в мыслях не было.
- Следите за повязкой, меняйте ее каждый день, не ударяйтесь головой и обязательно пейте на ночь зелье, иначе кошмары вам будут обеспечены.
- Еще какие указания, профессор?
Зельевар подходит ближе и пристально смотрит мне в глаза:
- В этой битве погибли многие ваши знакомые, постарайтесь осознать это до выхода из палаты. Вспомните кого вы потеряли и смиритесь. Их не вернуть, но своей смертью они даровали жизнь многим другим. Стресс, мисс Грейнджер, сейчас не лучший помощник в борьбе за жизнь. А вам за нее еще предстоит побороться.
В горле пересыхает, глаза начинает щипать от подступивших слез – как долго я отодвигала мысль о гибели Ремуса, Тонкс, Фреда и многих других, кого знала и любила.
- Лучше выплакать все слезы здесь, нежели заливать стены Хогвартса там, Гермиона. Всем тяжело…
Я согласно киваю и все же настойчиво тру глаза – не хочу показывать свою слабость профессору. Эти слезы оставлю подушке.
***
На следующий день компания в составе из Гарри и Рона транспортировала меня в комнату старост Слизерина. Гриффиндорскую башню еще не успели восстановить, а слизеринцы покинули замок до битвы. В аскетично обставленной комнате уже лежали мои вещи. С радостью бросившись к книжной полке, я с удовольствием отметила, что почти все мои книги пережили войну.
Друзья, похихикивая, пихали друг друга локтями.
- Гермиона, тебя даже удар по голове тяжелым камнем не смог изменить! Неужели ты снова начнешь изменять нам с книгами? – Гарри так заразительно улыбался, что я не выдержала и швырнула в его наглую физиономию подушку.
- А неплохо тут Малфой жил, - Рон развалился на кровати, заложив руки за голову. – Гад ползучий…и зачем мы ему…
- Рон! – прикрикнул Гарри. – Мы уже обсуждали этот вопрос.
Рон только отмахнулся и уткнулся лицом в подушку. Гарри развел руками, прошептал мне что-то на ухо, но я его уже не слышала. Все мое внимание было приковано к подрагивающим плечам Рона, опустившись с ним рядом, я ласково ерошила рыжие волосы.
Тихо закрыв за собой дверь, Гарри тактично оставил нас наедине.
- Ты не представляешь как я рад, что ты выжила, я себе места не находил, - Рон приобнял меня за талию. Он никогда не умел говорить красивых слов, а мне они никогда не были нужны.
Я тихо дышала, боясь разрушить эту идиллию.
- Люблю тебя, - прошептала, коснувшись губами его уха.
Ответил, быстрыми короткими поцелуями покрывая мое лицо. Я лишь крепче прижалась к нему, со страхом понимая, что не пережила бы его смерти.
***
- Неплохо выглядите, мисс Грейнджер, - профессор встречает меня в своем кабинете легким кивком головы.
- Вы прогрессируете с каждым днем. Сколькими комплиментами вы одаривали женщин?
- Скажем так, их можно пересчитать по пальцам одной руки. Впрочем, не будем отвлекаться. Вы сделали все, о чем я просил?
Уже вторую неделю мы с профессором варили зелья для тяжелобольных в Мунго. Каждое утро я приходила в кабинет с широкой улыбкой на лице и каждый вечер уходила, еле передвигая ноги.
- Зелье мистера Уорингтона, - я медленно листала тетрадку, - оно почти готово, профессор, настояться ему еще пару часов.
- Хорошо, а мазь для профессора Трелони?
- Уже отправлена в Мунго, вчера писали оттуда – она перестала лазить по стенам.
- Сегодня нам предстоит работать с зельем посложнее, мисс Грейнджер, наша первая микстура для Уолтера Смита не помогла ему, мальчишка до сих пор не пришел в сознание. Его состояние ухудшается с каждым днем. Необходимо искать другое зелье.
- Даже вы не можете сказать, что с ним?
- Я уже говорил, что не всемогущ, - отмахивается профессор, напряженно потирая шею. – Принесите масло ореха кедрового, экстракт шалфея, хвост зубодера и волчью ягоду.
Еще одна особенность нашей работы – профессор не притрагивается ни к ингредиентам, ни к зелью. Поэтому я беру котел и иду в кладовую, по-хозяйски осматриваю полки, скидывая необходимое в котел.
- Поживее, мисс Грейнджер, терпеливый – значит мертвый.
Черный юмор профессора иногда выходит за грани разумного, но за последние две недели я и не к такому привыкла.
- Хвост с ягодой растереть, масло довести до кипения, экстракта две капли влить в масло, остальное добавляйте, когда зелье примет насыщенный зеленый оттенок.
Следующие два часа проходят в напряженном молчании, профессор руководит моими действиями покашливанием или довольным хмыканьем.
Снимаю котел с огня и устало отбрасываю челку со лба.
- Перелейте и отправьте в Мунго, мисс Грейнджер. Прямо сейчас.
Профессор со своего места не встает. Сидит, сложив подбородок на сцепленные в замок пальцы. Я привычно навожу порядок на столе, складываю тетради в сумку и уже готова попрощаться с профессором до завтра, но меня останавливает его вопрос:
- Вы были на восточной стороне озера, мисс Грейнджер?
- Н..нет, профессор.
- Там чудные лютики растут, пушистые. Вы когда-нибудь видели пушистые лютики?
Сумка со стуком падает на пол, я приближаюсь к профессору на шаг:
- Как это пушистые?
- А вас еще считают всезнайкой, - хмыкает профессор. – Приходите сегодня в полночь на озеро, и увидите. Поверьте, лучше разок посмотреть на них, чем терять время на бессмысленное описание.
***
Профессора я нахожу одиноко сидящим на сваленном дереве. В свете луны его лицо кажется еще более бледным.
- Доброй ночи, мисс Грейнджер, - моего приближения он не видит, зато очень хорошо слышит хруст веток под ногами.
- Доброй ночи, профессор. Простите за опоздание.
Он только пожимает плечами и поднимается, окидывая меня придирчивым взглядом, замечает на моих ногах туфли без каблука и чему-то кивает.
- Новолуние, мисс Грейнджер, лютики любят новолуние. Поспешим.
Минут пятнадцать мы быстрым шагом огибали озеро, иногда профессор пропадал за деревьями, но тут же появлялся и торопил меня. Я, буквально проваливаясь по колено в жидкую почву, мчалась за ним, что есть сил.
Выбравшись на поляну, я устало рухнула на колени. Профессор Снейп, расстелив мантию, осторожно присел рядом, приминая под собой ярко-красные кусты…пушистых шариков. Я протянула руку и сорвала один из них, шарик тут же рассыпался в пыль.
- Поразительно…
- Да, красивые вещи порой скрывает от нас земля магов.
Профессор, сорвав несколько шариков, ссыпал красную пыльцу на мантию. И начал водить по ней пальцем, словно на песке вырисовывая буквы. Я присела рядом, добавляя к его иероглифам свои.
- Жаль только, что эта пыльца абсолютно бесполезна, - одним движением он смахнул наши рисунки.
- Вы ошибаетесь, профессор, - я задержала его руку, стряхивающую красные песчинки. – Мы смотрим на нее и наслаждаемся увиденным, она приносит нам радость, а значит не бесполезна.
Словно обжегшись, профессор отдернул свою руку и откинулся на локти:
- Много вы понимаете в красоте, мисс Грейнджер.
- Профессор, а что будет, если надышаться этой пыльцы? – краснея, спросила я.
- Не знаю, мисс Грейнджер, я всегда приходил сюда один и не наблюдал сторонних эффектов.
Я приблизилась к его лицу и губами коснулась жестких холодных губ зельевара.
- Мне кажется, что у этой пыльцы удивительный эффект…
- И все же это дурман, мисс Грейнджер, - ответил на мой поцелуй профессор.
- Гермиона… - поправила его я.
- Гермиона… - согласился он, притягивая меня за талию. – Моя Гермиона…
Быстрым движением он опрокинул меня на спину, покрывая мое лицо поцелуями.
«Рон», - мелькнула на грани сознания мысль и пропала, словно пыльца, развеялась по ветру…
***
Утро ворвалось в мое сознание страшным сном – я переспала с профессором, я изменила Рону! Я повела себя, как шлюха, бросившись на шею профессора, совратив его!
- Прекратите себя корить, здесь не только ваша вина, Гермиона, - профессор (мой вскрик: «Северус!» - еще звенел в ушах) застегивал рубашку.
Я, завернувшись в мантию, смотрела на опустевшее поле, покрытое обычной травой. Никакой романтики, что обжигала тело ночью.
- Лютики появляются только ночью, но расцветают они в новолуние, - профессор протянул мне руку, помогая встать. – Вам придется добираться обратно в моей мантии, боюсь вашу я порвал.
Утерев слезы, склонила голову – как теперь быть?
Профессор, не выдержав моего состояния, притянул к себе и крепко обнял:
- Все будет хорошо, Гермиона, поверь мне. Никто ни о чем не узнает. Ты забудешь эту ночь.
Он успокаивающе гладил меня по голове и, чмокнув в затылок, отпустил.
- Пора возвращаться, иначе нас могут хватиться.
***
Мы прошли весь путь молча, профессор проводил меня до двери комнаты, я, боясь посмотреть ему в глаза, молча закрыла дверь перед его носом. Сорвала с себя мантию и рванула в ванную, смыть с себя весь пережитый стыд.
Прошедшей ночью мне было хорошо…настолько хорошо, что я не запомнила деталей. Громко застонав, я стукнулась головой о краешек ванной, потом еще раз, пока по виску не начала стекать кровь из раскрывшейся раны.
Погрузившись с головой под воду, я думала о том как теперь жить. Кровь не останавливалась, превращая воду в багряный поток, барахтаясь и ушибая колени, я поднялась в ванной, включила на полный напор душ, смывая кровь с тела. Содрогаясь под горячей водой, напряженно терла себя руками: не думать, все будет хорошо, я забуду.
- Гермиона!!! – сильным ударом дверь стукнуло о стену. Рон ворвался в ванную и вытащил меня плачущую и дрожащую из-под воды.
- Что ты делаешь, Гермиона, - тихо-тихо бормотал он, заворачивая меня в большое полотенце и укладывая на кровать.
Я, схватившись за его рукав, громко всхлипывала, пока и вовсе не забылась тяжелым сном.
***
- Как вы, мисс Грейнджер?
- Уйдите, профессор Снейп, и без вас тошно.
- Вы ведь ничего не сказали ему?
- Я скажу!
- Зря…
- Гермиона, - Гарри заходит в кабинет и плотно прикрывает за собой дверь. – С кем ты только что разговаривала?
Я поворачиваюсь, чтобы указать в сторону профессора, но Снейп снова ушел незаметно.
- Ни с кем, Гарри. Тебе показалось.
Гарри внимательно вглядывается в мое лицо:
- Что случилось, Гермиона? Зачем ты рассекла голову?
- Я поскользнулась в ванной.
- Рон говорил иначе.
- Рона там не было! Откуда он может знать точно?
- Гермиона, послевоенная депрессия – это нормальное явление, многие через нее проходят, а ты ведь даже не успела отдохнуть, с головой погрязла в работе.
- Со мной все хорошо, Гарри! – повышаю голос, иначе просто не отстанет.
Осматриваю его искусанные губы и руки сжатые в кулаки – вот кому точно требуется помощь специалиста. Но мой друг как всегда рвется помогать всем кроме себя.
***
Вечером меня выписали, не заметив никаких психических отклонений. Профессор в палате не появлялся, поэтому кричать было не на кого, и я весь день смирно провела на кровати. Рон с натянутой улыбкой вглядывался в мои глаза, но не находил там ничего кроме боли. Он проводил меня до комнаты и оставил одну, повинуясь моему тихому «Рон» и кивку в сторону двери.
- Вы ведь ничего ему не сказали.
- Как вы попали в комнату?
- Не забывайте, это комната слизеринских старост. Так вы ему не сказали?
- Какая вам разница, профессор, - устало падаю на кровать. – Ваша честь точно не пострадает.
Профессор присаживается рядом.
- А вы любите мистера Уизли, Гермиона?
Хочется прокричать «Да!» ему в лицо, но я поворачиваюсь к зельевару спиной, игнорируя его вопрос.
- Все будет хорошо, Гермиона, поверь мне, - обнимает меня профессор, и я впервые засыпаю в объятиях нелюбимого (ли?) человека.
***
Ненавижу просыпаться. Кто знает какие испытания заготовил для тебя этот день? Проснешься ли ты от легких поглаживаний любимого или от холода одиночества? От радостного прыгания детей по твоей кровати или от жажды после вчерашней гулянки?
Я проснулась от навалившейся на меня тяжести и нехватки воздуха. Что-то темное обхватило поперек груди. Спихнув с себя тяжесть я вскочила с кровати и увидела недовольное лицо проф…Северуса.
- Доброе утро, - буркнул он и сел на кровати.
- Что вы… - хотела воскликнуть я, но задохнулась от собственного возмущения.
- Да спал я тут, Гермиона, ничего неподобающего, если данное слово уместно учитывая наши отношения.
- Нет у нас никаких отношений!
- Не было, - кивнул Снейп. – Но, судя по твоим ночным разговорам, теперь есть.
Я почувствовала, как начали гореть щеки, и отвернулась от профессора в надежде скрыть свое смущение.
- Лжете…
- Отнюдь.
Кажется, его это забавляло.
- Я все равно расскажу…
- Вы уже сами себе не верите.
- И за что мне такое проклятие!
***
Не могла я сидеть рядом с Роном. К лицу тут же приливала кровь, и я стыдливо отводила взгляд. Он явно заподозрил что-то неладное, но списывал все на мою травму, я же так больше не могла. Хватит быть трусихой! Ты же гриффиндорка!
- Глупая гриффиндорка…
- Северус, идите к черту! – он теперь преследовал меня везде.
- Не только глупая, но и хамка.
- Я обязательно все расскажу! Сегодня же!
- Гермиона, неужели тебя не устраивает наше совместное будущее? Мы бы жили долго и счастливо.
- Вы долго и счастливо только с котлами жить умеете! Все, что между нами было – лишь минутное помрачнение рассудка!
- Минутное? Мне кажется, это продолжалось всю ночь, - какая же у него противная ухмылка.
Я лишь могла застонать от бессилия и захлопнуть перед его носом дверь. Глупая! Глупая гриффиндорка!
***
- Гермиона, что с тобой?
Даже поздним вечером я все еще была во взвинченном состоянии.
- Ох, Рон, - я в слезах бросилась к нему объятия, - я такая дура! Я тебя не достойна!
- Гермиона, милая, о чем ты говоришь, - он гладил меня по голове, укачивая как маленького ребенка.
- Ро…
- Ге…
И улыбнулся:
- Ты говори.
- Нет, ты, - воспротивилась я, до последнего боясь выдать свою тайну.
- Гермиона, я тут подумал… В общем… - мялся он. – Нам... эээ… надо пожениться!
Этого я уже точно пережить не могла и, захлебываясь слезами, пыталась объяснить ему какая я плохая и почему он не должен разрушать свою жизнь, женившись на мне.
- Что ты сделала? – он замер.
- Я… я переспала… - всхлип. – Со Сне…Снейпом…
Он резко побледнел и отодвинул меня.
- Когда? – шепотом спросил он.
Я смотрела в его растерянное лицо и не могла понять что он чувствует.
- Два дня назад.
Он почему-то улыбнулся:
- Шутишь?
И добавил грустно:
- Я знал, что ты еще можешь быть не готова к браку, но придумать шутку про Снейпа!
- Рон…это не шутки…
- Гермиона! – теперь Рон откровенно смеялся. – Профессор Снейп погиб! Неужели ты не помнишь? Мы же сами стали свидетелями его смерти!
Я отшатнулась от него, не веря ни единому слову. Мир закрутился вокруг меня в узкую спираль и, словно дождавшись нужного момента, эта спираль начала раскручиваться – визжащая хижина, я сама протягиваю Гарри пузырек собрать последние воспоминания Снейпа, Северус умирает… Я вижу как он умирает…
- Нет, - шепчу.
- Нет! – и истерика захлестывает меня беспощадной волной…
***
Я приходила на восточную часть озера каждую ночь, и в новолуние и в полнолуние, но лютиков не находила. Быть может, они мне действительно приснились, но я верила, что они появляются благодаря волшебству профессора.
Северус хотел помочь мне вспомнить, но, как оказалось, мое желание забыть всё оказалось сильнее. Теперь я начала понимать, почему профессор никогда не прикасался к зельям, почему не помогал мне в готовке лекарств – он просто не мог. Он – сумасшедшая фантазия Гермионы Грейнджер.
Вот уже неделю я лежала в больничном крыле Хогвартса, по крупинкам собирая воспоминания, и каждую ночь я вставала и шла к озеру, продираясь к манящему лютиковому полю, которого просто не существовало.
Может быть меня тоже не было? Может я погибла в той битве, а весь этот рассказ – твоя буйная фантазия, читатель?
И не я стою девятнадцать лет спустя на платформе 9 ¾, провожая детей в Хогвартс.
- А красивые у нас дети, Гермиона.
Я улыбаюсь и крепко сжимаю рукав Северуса.
Он не умер… по крайней мере для меня.
@музыка: только не вспоминай!
@настроение:
